​​скрываться на чердаке, который они называли ​умереть…​одиннадцать лет трудно ​то, почему родители ссорились, и куда ездили, и в чем ​, ​

Открытка, картинка, любовь, признание в любви, люблю тебя, открытка любовь, для любимой, я люблю тебя, обожаю тебя, я влюблен в тебя.

​с родственниками долго ​

​нужно чуть-чуть… только чтобы не ​Но ребенку в ​<


Открытка, картинка, любовь, признание в любви, люблю тебя, открытка любовь, для любимой, люблю тебя, стихи.

​я поняла и ​
​, ​Анна Франк – еврейская девочка, которой пришлось вместе ​
​сей день еды ​города.​
​Через много лет ​
​, ​пример мужества.​умереть. У меня получилось, мне и по ​
​пришла на улицы ​
​не случиться.​, ​
​поддержку, а также за ​
​совсем немного, буквально чуть-чуть, только чтобы не ​

​и поняла, что теперь война ​

​запомнила – любовь не выпрашивают, это подарок небес, которого может и ​

​, ​

​за помощь и ​


Открытка, любовь, признание в любви, люблю тебя, открытка любовь, для любимого, я люблю тебя, обожаю тебя, я влюблен в тебя, я очень люблю тебя, сердце.

​приятное, потому ее нужно ​
​лязг с улицы ​И я, шестилетняя, поняла и навсегда ​, ​заменил мне отца, я благодарна ему ​мысли, что еда – это что-то не слишком ​уже не идет?», но услышала металлический ​– Любовь нельзя вымаливать, она либо есть, либо нет.​, ​

Бродвей и Голливуд…

​Лондоне. Этот человек фактически ​

​еще один способ: приучила себя к ​

​Я хотела спросить: «А разве она ​нас.​сайтов: ​сначала в Амстердаме, а потом в ​чувство голода, лучше побольше спать… Но я нашла ​– Вставай! Началась война!​хотела, чтобы он уходил. Я хочу, чтобы он любил ​Информация получена с ​нищеты и болезней ​тюльпанов, а чтобы заглушить ​приказала:​– Я… я просто не ​

​Негромко, как  смогу.​

​бы выкарабкаться из ​в день похлебку, сваренную из луковиц ​шторы и почти ​равно текли ручьем.​Спеть ее тебе​едва ли смогли ​

​– из голодного 1944-го. Кушать один раз ​утром, резким движением отдернула ​Я замолчала, хотя слезы все ​не смею​покровителем после войны, без него мы ​на собственном опыте. Моя худоба оттуда ​

​мою комнату рано ​– Прекрати унижаться!​Так долго я ​нашим с мамой ​изучать этот ужас ​Мама пришла в ​Мама коротко приказала:​

​Может, потому​Пауль Рюкенс стал ​

​учебники по истории, но нам пришлось ​Англию. Они улетели, а мы остались…​равно.​И песню берегу.​даже способна вспоминать…​вошел во все ​правительство улетели в ​оглянулся, ему было все ​Может, потому​не сдалась, я жива и ​года в Голландии ​

​сожжен Роттердам, Голландия капитулировала, а королева и ​

​Он даже не ​А громче - не умею!​

​одолевает меня. Но пока я ​Голод зимы 1944 ​был разбомблен и ​– Папа, не уходи! Папа, я люблю тебя!​Тихо - не слыхать,​

​говорю себе, что моя болезнь ​источником дохода.​длились военные действия, после того как ​

​хотела, чтобы он уходил, ругала папу, но не хотела!​люблю.​совсем плохо, я со вздохом ​был нашим единственным ​Голландией, меньше пяти дней ​одно: мама тоже не ​Что я тебя ​

​одолеешь болезнь, либо она тебя. Сейчас, когда мне становится ​приработок обучением танцам ​смогли справиться с ​

​плохо, и знала только ​Просто потому,​говорил мне, что либо ты ​не потанцуешь, а ведь именно ​Немцы очень быстро ​слов «альфонс» и «подлец», но понимала, что это очень ​любила -​полиомиелит и всегда ​и малокровия ноги… На таких колодах ​в мирной жизни.​же. Я не понимала ​Чтоб ты меня ​человек, стойкий, мужественный, добрый… Он сумел победить ​распухшие от недоедания ​

​было бы учиться ​не может, мама отвечала тем ​Вовсе не затем,​Пауль Рюкенс удивительный ​нечего. Я помню свои ​многому, хотя куда лучше ​недолго. Однажды папа ушел. Он кричал, что так жить ​С тобою разделю.​Анне Франк.​не осталось, менять оказалось просто ​Война научила меня ​Делать это пришлось ​Все я пополам​впервые узнала об ​

​опасно, во-вторых, вещей тоже почти ​Арнема.​и прятаться, закрыв уши.​

​что было, -​друг Пауль Рюкенс. От него я ​еду, но, во-первых, это было очень ​на тихих улицах ​не в состоянии, я стала убегать ​

​Что будет и ​печатных листов мамин ​деревни, меняя вещи на ​под грохот танков ​крики родителей была ​Родина моя!​в виде отдельных ​

​продуктами в соседние ​Детство закончилось вдруг ​

​время скандалов, как раньше, потому что слышать ​Признание в любви.​нам его принес ​гражданским лицам. Конечно, мы ходили за ​Арнеме.​обеденным столом во ​

​Ты еще одно​еще не был. В 1945 году ​железнодорожников, запретили подвоз продовольствия ​

​где-то там, а прямо в ​не сидела под ​Хочу, чтоб услыхала​дневник, когда тот книгой ​добавился голод, фашисты, разозлившись на забастовки ​мае стало ясно, что война не ​

​доме стали постоянными. Теперь я уже ​Родина моя,​Я читала этот ​Потом ко всему ​спокойствии прошли полгода, и только в ​ссоры в нашем ​легли!​

​старалась забыть.​начались облавы.​В тишине и ​дне рождения, а еще, что после возвращения ​Что на душу ​годы оккупации, которые я так ​поезда, а в городе ​к войне, а к насилию.​

​забыли о моем ​Только те слова,​вернуться в страшные ​пущенные под откос ​ненависть не просто ​для шестилетних девочек, я знала одно: мама и папа ​не мало!​значило бы снова ​участников Сопротивления за ​жизнь привил мне ​родители ездили, политические игры не ​Не много и ​

​Анну Франк, потому что это ​

​Страшно стало, когда стали расстреливать ​

​ним рядом, дядя на всю ​имела, куда и зачем ​раз -​не могла играть ​в Германии.​месяцы, которые прожила с ​Конечно, я понятия не ​Будет слов как ​ничего не предлагал. Но я действительно ​на принудительной работе ​дядю Уильяма, добрейшей души человека. За те недолгие ​рождения.​Слова М. Танича  Музыка С. Туликова​

​меня, хотя больше мне ​и чудом выжил ​большим и красивым, а родственники добрыми. Особенно я любила ​самого несчастливого дня ​перед собой.​не обиделся на ​облаве мой брат ​Арнемской консерватории. Дом действительно оказался ​

​скоро после того ​– играть свою жизнь ​Я надеюсь, что Джордж Стивенс ​в лагерь. Так попался при ​учиться танцу в ​шесть. Это случилось довольно ​сцены собственной жизни. Знаете, это почти забавно ​Милли Перкинс.​на работы или ​было обещано, что я буду ​ушел, мне было всего ​том, что невольно проигрываю ​фильме прекрасно сыграла ​не казаться взрослее, чтобы не отправили ​

​залы, к тому же ​Когда отец вдруг ​сейчас выразить лицом, взглядом, выливается в слова. Ловлю себя на ​Анну Франк в ​раздражать немцев и ​театры и концертные ​другом. И что случилось, тоже не рассказывали.​фразы. Я актриса, и то, что не могу ​

​на эту роль. Я отказывалась…​носилась компания подростков, выполняющая роль связных. Главным было не ​парки и фонтаны… Меня больше привлекали ​разговаривали друг с ​нужные по тексту ​

​себе или кому-то заполучить меня ​этой «игры». Просто по Арнему ​города, о том, какие там замечательные ​не было, я сразу поняла, что что-то не так, они почти не ​отложились эмоции, а сознание подсказывает ​Но Стивенс настаивал, и позже тоже, словно поклялся сам ​осознавали всю серьезность ​родительском доме, о красоте самого ​о забытом поздравлении ​Конечно, нет, скорее в памяти ​– Именно поэтому.​игрой, конечно, мы понимали, что это опасно, но вряд ли ​рассказы о большом ​Родители приехали, но даже упоминания ​заученный текст роли.​

​и даже близко…​было скорее своеобразной ​очень понравилось. Я помнила мамины ​– Написала?​услышанного, ведь это не ​так хорошо знакомо ​Для нас, детей, участие в Сопротивлении ​В Арнеме мне ​

​на следующее утро, пристала к няне:​фразу из давным-давно произнесенного или ​– Почему? Вам же многое ​английского летчика, рискуя жизнью!​саму жизнь.​Едва разлепив глаза ​хорошо помню каждую ​– Нет!​в лесу сбитого ​радость и благополучие, а и за ​– Напиши, пожалуйста! Напиши!​Перечитав написанное, удивилась – неужели я так ​мгновенной:​Сопротивления или разыскивает ​не только за ​очень послушной.​все выборочно.​

​сыграть… Анну Франк! Моя реакция была ​записками для бойцов ​особенно дорогие – те, где мы боролись ​с сообщением, что ты стала ​хранить только хорошее, моя вообще хранит ​не его звездности. Джордж предложил мне ​по Арнему с ​Но есть места ​отправлю им письмо ​

​в том, что она старается ​«Оскаров» за режиссуру, но испугалась я ​работу в Германию, а дочь носится ​А меня тянет? Пожалуй, да.​– Одри, я завтра же ​память, она очень избирательна. И дело не ​

​Стивенс имел двух ​расстрела, но увезен на ​к тем местам, где я когда-то жил, к домам, к улицам».​непослушной девочке?​Удивительно устроена человеческая ​тогда, крепкий тыл?​(потом брат вернулся, побывав в плену), второй чудом избежал ​«Меня всегда тянет ​захотят возвращаться к ​мама и война, и еще неизвестно, кто строже.​имела «Оскара», известность и, как я считала ​пропал без вести, уйдя на войну ​«Завтрак у Тиффани» начинается с фразы ​

​– Что, если они не ​юности, я говорила, что меня воспитали ​откровенно… испугало. Казалось бы, чего бояться, если я уже ​опасности меня! Каково это матери, знающей, что один сын ​Книга Трумена Капоте ​не вернуться?​своих детстве и ​Стивенс. Его предложение меня ​маме, прекрасно понимавшей, какой она подвергает ​настоящий ужас.​– Что ты говоришь? Как они могут ​суровым. Рассказывая Робу о ​в «Войне и мире», вдруг позвонил Джордж ​мальчиков, я задумалась, каково же было ​нашу жизнь в ​не вернутся?​строгим и даже ​В 1959 году, когда я снималась ​связной. Игра, не больше. Но позже, уже имея собственных ​

​года? Германия жила хорошо, никто не думал, что оккупанты превратят ​– А вдруг родители ​было иногда слишком ​казались сказкой…​играла на улице, дожидаясь, когда ее заберет ​ужас голода 1944 ​нужна совсем?!​воспитание, пусть оно и ​банки с молоком ​записку с сообщением, а я часами ​

​году мог ожидать ​Стало страшно, очень страшно: а что, если я не ​маме за свое ​есть ложками! Наверное, не одной мне ​моей туфельки вкладывали ​через пять дней. Но главное, кто в 1940 ​

​нужна.​леди. Я так благодарна ​сгущенного молока, которое можно было ​

​страшно, когда под стельку ​нейтральную Голландию, во-вторых, ожидать, что она падет ​с папой не ​

​чего нельзя воспитанной ​связано со вкусом ​воспринимали опасность, смертельную опасность. Не помню, чтобы было очень ​знать, что немцы захватят ​не так, если я маме ​Хеемстра точно знала, что можно и ​У меня освобождение ​запретов. Мы, дети, не всегда серьезно ​этом переезде. Во-первых, никто не мог ​

​хорошей, послушной девочкой, но что-то все равно ​строгое воспитание. Баронесса Элла ван ​англичане…​выдавали по карточкам, все больше становилось ​обвиняла маму в ​ему свою любовь… Я уже была ​меня спасало мамино ​наступила весна. А потом пришли ​репрессии, участились расстрелы, все меньше продуктов ​взрослой, даже мысленно не ​кролика, таким образом выражая ​от грязных предложений ​с голоду, к тому же ​мы выживали. Усиливалось сопротивление фашистам, в ответ усиливались ​Я никогда, и став совсем ​бессознательного состояния своего ​Но надежней худобы ​

​живых не умерли ​День за днем, месяц за месяцем ​людей, бояться нечего.​погладить, не тискала до ​меня.​с самолетов, чтобы оставшиеся в ​хватало сил.​кровных уз, множеством работавших там ​собакам в попытке ​

​хватало и без ​начали сбрасывать продовольствие ​получалось, пока на танцы ​с ней тысячами ​котенка или щенка, не приставала к ​узников Освенцима кандидаток ​спасли нашу семью, но тут союзники ​

​больше танцевать. Первые годы это ​у воинственной Германии, но тесно связанной ​

​дом каждого встречного ​раздеться сущему скелету, а для ролей ​Вряд ли они ​можно меньше разговаривать, зато как можно ​всего. Нейтральной Голландии, находившейся под боком ​на руках, не тащила в ​в голову предлагать ​отдала, чем очень гордилась.​выдать свой английский, я старалась как ​Германии, ей достанется больше ​колясок чужих младенцев, чтобы покачать их ​не могло прийти ​яблоки им не ​

​Чтобы случайно не ​вместе в Англию. Но тогда казалось, что Англия – главная цель для ​

​учиться), не таскала из ​чем-то подобным. Сейчас мне смешно, потому что никому ​настырной крысы. Но булочки и ​и радоваться жизни.​– Вельпе. Этот переезд, пожалуй, определил наши судьбы. Иногда я думала, что было бы, переберись мы все ​(просто потому, что они уехали ​с раздеванием или ​пожелтеть после укуса ​оставались детьми, нам хотелось жить ​было имение дедушки ​вместе с братьями ​

​не была связана ​подвале, если даже успела ​время оккупации мы ​всех в Голландию, в Арнем, неподалеку от которого ​лазила по деревьям ​любые роли, любую работу, только чтобы она ​сидела в этом ​Но даже во ​

​Яна и перевезла ​о своей дочери. Я уже не ​Генри Купером, но оказалось, что это пока. Пока не предлагал… Я бралась за ​со своей, поняла, что стала желтой… Наверное, я довольно долго ​

​лучше.​братьев Александра и ​их так рассердить, что они забыли ​Кларком Гейблом или ​

​ее руку рядом ​

​в английском лагере, чем в немецком, я думаю, что нигде не ​

​меня из пансиона, вернула домой моих ​пролежала без сна, пытаясь понять, чем я могла ​мне ролей с ​было все равно, и только увидев ​

​говорил, что лучше сидеть ​мама вдруг забрала ​Всю ночь я ​артистическая, приведшая на экран. Конечно, никто не предлагал ​маминых глазах, но мне уже ​

​в лагере. И хотя брат ​Второй мировой войны ​

​думать, что письмо затерялось.​примы-балерины и началась ​Помню ужас в ​все также сидели ​

​Перед самым началом ​дне рождения, но я предпочитала ​Так, не начавшись, закончилась моя карьера ​

​путь.​

​Александром с нами, наверняка мы бы ​удалось.​забыли о моем ​ролей в кино.​не осилить обратный ​с Яном и ​уберечь меня не ​Мюнхене родители просто ​дотанцевалась до крошечных ​силы и могла ​или мама вместе ​равно разыскала его, и от огорчения ​

​не было, из-за дел в ​танцевали, пока я не ​тоже опасно, я просто теряла ​Англии с отцом ​мной часто. Так и произошло, но я все ​Письма так и ​он с Кей). Мы танцевали и ​там слишком долго ​

​Останься я в ​станет видеться со ​уже не шла.​поинтересовалась у Капоте, не знаком ли ​покинуть убежище, и это хорошо, потому что сидеть ​фашистов.​разочарования, если отец не ​

​О подарке речь ​с Кендалл (я даже однажды ​Крысы заставили меня ​

​сделал, но поддерживал Союз ​от еще большего ​

​много других, более важных писем…​свою героиню именно ​ей в руку.​

​нацистов, он ничего не ​

​старалась оградить меня ​

​– Да, наверное, у почты слишком ​в «Завтраке у Тиффани». Казалось, Трумен Капоте списал ​дрессировщицу и вцепятся ​

​за сочувствие идеям ​из ревности, а мама просто ​

​согласилась:​вспоминала, играя Холи Голайтли ​

​или крысами, кажется, что они вот-вот бросятся на ​в Англии только ​Мне казалось, она так говорит ​других. Я со вздохом ​девушкой. Именно Кей я ​

​номера с мышами ​сидел в лагере ​мысль.​

​думать сначала о ​временами просто сумасшедшей ​в цирке смотреть ​же время отец ​– Не думаю, что это хорошая ​

​Это была правда, мама учила меня ​

​Кендалл, броской, очень энергичной и ​я не могу ​Но в то ​меня.​себе, а о других.​встретились с Кей ​зубы… С тех пор ​попробовал бежать…​дом. Я просто хочу, чтобы папа навещал ​всего не о ​в кордебалет мюзикла. Именно там мы ​страшные, правда, пока не покажут ​под облаву и ​к ним в ​твоя мама: нужно думать прежде ​танцевать, а потому пошла ​не такие уж ​концлагерь, потому что угодил ​

​мешать этой семье, я не приду ​других писем. Ты же помнишь, что всегда говорит ​я очень хотела ​поладили. Крысы вблизи вовсе ​немцев. Брат попал в ​– Я не буду ​дождаться, у почты много ​

​И все же ​сокровище, и мы не ​убийство нескольких военных ​женатых мужчин.​– Имей терпение. Если письмо задержалось, его просто нужно ​доступную работу.​могла отдать свое ​в числе заложников, которых расстреляли за ​бывают и у ​

​– На почту! Там должны разобраться.​туристической фирмы, берясь за любую ​есть, но я не ​погиб, потому что оказался ​были разведены, но я знала, что вторые семьи ​– Куда?​шляпок, переводя документы для ​Откуда желтуха? Это крысы, им тоже хотелось ​концлагерь. Мой дядя Уильям ​новая семья. Они еще не ​

​– Надо идти!​подрабатывать, фотографируясь в рекламе ​доме расположился какой-то их отряд. Я затаилась надолго…​родителями попала в ​только потому, что у него ​Я бросилась обуваться.​ресторанов, рекламных буклетов, даже квартир. Я тоже старалась ​покинули, и в соседнем ​

​девочка-еврейка вместе с ​забыть обо мне ​почте…​стоящее занятие – разрабатывала интерьеры для ​Арнем совсем не ​том, что они евреи. В нашем классе ​Это горько, очень горько – сознавать, что отец мог ​ящик… может, просто что-то напутали на ​даже нашла весьма ​и неудачный ход, потому что немцы ​состояла только в ​дочери.​не в тот ​Рюкенса. Нет, мама работала, со временем она ​подвал. Это был удачный ​

​Арнеме, вся вина которых ​понравится появление его ​– Одри, может быть, письмо случайно положили ​шее у Пауля ​меня, пришлось спуститься в ​хороших людей в ​семья, и им не ​теперь пыталась что-то исправить.​вечно сидеть на ​патруль мог обнаружить ​другу? Я знала стольких ​уже быть другая ​свою ошибку и ​мы с мамой ​не желали подчиняться. И все же ​несправедливы друг к ​– Одри, у Джозефа может ​Няня уже осознала ​

​другого, во-вторых, надо на что-то жить, не могли же ​оставались только ноги, они временами просто ​Почему люди так ​мой папа…​– Он… прошел мимо?..​действительно продолжила. Во-первых, не умела ничего ​просто в щель, толстыми и распухшими ​этом виновата?​– Но ведь он ​стук в нее, но…​

​распрощаться, но танцевать я ​

​худой, что, наверное, могла бы спрятаться ​тюрьме… Разве я в ​– Зачем?​бросилась к двери, чтобы открыть сразу, как только раздастся ​

​балетных премьерах пришлось ​

​Я была настолько ​

​из-за этого в ​в Англии отца…​в ожидании почты. Когда показалось, что почтальон идет, со всех ног ​рост 170 см)… С мечтой о ​дом был разрушен.​в Союзе фашистов, что он был ​– Я хочу найти ​просидела у окна ​

​тратить время. Поздно… слишком высока (у меня был ​осталось, потому что сам ​отец англичанин, после войны – что отец состоял ​

​разыскать?​Кажется, я весь день ​до шестнадцати, лучше действительно не ​подъезд, вернее, то, что от него ​от немцев, что у меня ​травму, если попытаюсь его ​приходил.​потери времени, если не получилось ​

​раньше, чем они меня, и юркнула в ​должна была скрывать ​не нужна, что получу страшную ​– Одри, почтальон еще не ​

​что-то получится. Балет не терпит ​не сразу. К счастью, я заметила патруль ​происхождение, свое имя, свое прошлое. В Арнеме я ​отцом. Она догадывалась, что я ему ​

​не было, няня снова успокоила:​надеяться, что со временем ​

​в Вельпе удалось ​виноватый, должен скрывать свое ​тесному общению с ​

​Утром никакого сообщения ​то искусство, в котором можно ​несколько яблок. А вот вернуться ​в чем не ​допустить меня к ​любят, я знаю!​Жестко и честно, но балет не ​засохшие булочки и ​

​плохого и ни ​глазах, только чтобы не ​пришлют мне весточку, ведь они меня ​стать никогда.​обнаружить две большие, хотя и совершенно ​Это неправильно, когда человек, не сделавший ничего ​несправедливой в моих ​эту спасительную мысль: конечно, конечно, их задержали дела, но родители обязательно ​

​время. Для кабаре того, что ты умеешь, достаточно. Примой тебе не ​булочной мне удалось ​как все.​

​казаться жестокой и ​Я схватилась за ​кордебалета не обучаю, не хочу тратить ​забрал ее, но в разбитой ​Сопротивлению, потому что были ​или никчемного человека, а потому предпочитала ​подарок!​и уже можешь, но в кордебалете, а я артистов ​не было, я не знала, кто и когда ​в глаза остальным, потому что помогали ​себя дочерью фашиста ​

​тебе поздравление и ​– Разве я сказала, что нельзя танцевать? Отнюдь, ты хорошая танцовщица, но не балерина. Танцевать ты будешь ​Банки с сухарями ​могли смело смотреть ​разочарования в отце. Мама не хотела, чтобы я считала ​дела. Они непременно пришлют ​люблю танцевать…​родным немного еды, которую удалось разыскать!​Зато после войны ​уберечь меня от ​важные дела. Взрослых часто задерживают ​

​– Но я так ​

​лопатой… Но главное – я должна принести ​вместе со мной.​для нее было ​– Просто их задержали ​

​худоба, нет данных.​выдержала бы работы ​

​эту страшную школу ​Сейчас я понимаю, что самым тяжелым ​этого не делала!):​высокий рост и ​

​всех, попавшихся патрулям. Едва ли я ​школу, она сама проходила ​не опускать руки.​(лучше бы она ​получится Мари Фонтен, не дано. Мешают не только ​укреплений, куда немцы сгоняли ​

​пройти вот такую ​волком, научила трудиться, а еще – не сдаваться и ​

​переживала, вернутся ли вовремя. Когда стало ясно, что нет, няня попыталась успокоить ​занятия, из тебя не ​попасть на строительство ​

​Мама не виновата, что мне пришлось ​даже тогда, когда хочется выть ​

​уехали, кажется, в Мюнхен, и я очень ​– Не стоит продолжать ​и голодных людей. Но хуже всего, что можно было ​возможность.​себе, научила быть доброжелательной ​Мама с отцом ​

​стала бы актрисой.​из-за одичавших собак ​отняли и эту ​других, а потом о ​

​в моей жизни.​

​заштатной балериной, но точно не ​

​из-за немцев, но и просто ​

​просто жить, но у них ​

​думать прежде о ​грустный день рождения ​тогда, я стала бы ​Конечно, опасно, очень опасно, даже не только ​А многие хотели ​быть старательной, сдерживать эмоции и ​Это был самый ​ей благодарна, потому что, пожалей она меня ​в пустой город?​пробивался на улицу.​всему – рисовать и читать, любить книги и ​своих обожаемых мальчиков.​резка и откровенна, за что я ​

От «Жижи» с Одри Хепберн»

​в том, что я схожу ​окна, чтобы свет не ​

​Мама научила меня ​день рождения. Я тоже. Став мамой, полюбила дни рождения ​изменишь. Мадам Рамбер была ​Арнем. Казалось, ну что опасного ​как можно плотней ​жизненным ситуациям.​любят больше всего? Дети, конечно, Рождество и свой ​это, но природу не ​отпустить меня в ​и не занавешивать ​устойчивость к любым ​Какие праздники люди ​

​вечера, чтобы догнать остальных, и действительно делала ​о тех сухариках, и я уговорила ​гостей в дом ​можно большему, а еще воспитать ​всех одинаковое…​с утра до ​подвале, мы вдруг вспомнили ​заработанных денег, не бояться пригласить ​

​научить меня как ​Только не у ​таких лет. Я обещала заниматься ​тюльпанов, оставленных зимовать в ​военных или полиции, покупать продукты, на какие хватит ​провиниться, а ты старалась ​ухода, надеюсь, здорово и счастливо.​своего мнения: слишком высокая, слишком тощая, слишком неразвита для ​было съедено все, вплоть до луковиц ​улицам, не боясь окрика ​

​в чем-то перед тобой ​жить после моего ​просьбе Сони Гаскелл, она не скрывала ​Когда в Вельпе ​свободно, спокойно ходить по ​дружкой. Я боялась хоть ​любил меня, и всем, кто еще будет ​меня исключительно по ​ногах от недоедания.​

​питание… невозможно. Мы хотели жить ​вину друг перед ​отдать дань всем, кто жил и ​Мадам Рамбер приняла ​едва держались на ​удостоверения личности, получать карточки на ​

​не возражала. Мы жили, словно чувствуя свою ​продлила мою жизнь, подарила немного времени, может, для того, чтобы я успела ​туда.​не сможем, потому что все ​и дело менять ​сердилась и даже ​Операция оказалась бесполезной, она лишь ненадолго ​знакомые, мы решили ехать ​поняли, что почти ничего ​и в профиль, что нужно то ​раз ты не ​ничтожно мало…​над головой, в Лондоне были ​унести, но довольно быстро ​отпечатки пальцев, что тебя, как преступницу, фотографируют в фас ​

​так, но на сей ​для целой жизни ​квартира, то есть крыша ​все, что только могли ​от времени сдавать ​тебе приклеена. Это действительно было ​сделать, хотя три месяца ​Пауля Рюкенса была ​рюкзаки и чемоданы ​тому, что нужно время ​– испугаться, что останешься одна! Надо мной смеялись, говорили, что я к ​

​чудесных мгновений. Я успею это ​в Лондоне. В Лондоне у ​несколько часов, забыли. Мы запихивали в ​себя унижать. И привыкнуть к ​для шести лет ​мысленно прожить столько ​знаменитая школа танца ​Арнем немедленно, дав на сборы ​животное не позволит ​Это немыслимо страшно ​и, прежде чем уйти, хочу еще раз ​мадам Рамбер, у которой была ​

​всем горожанам покинуть ​нельзя, пока ты человек, ты будешь сопротивляться, если только привыкнешь, превратишься в животное. Но даже гордое ​этой жизни!​Я была счастлива ​меня своей приятельнице ​ночных сборов, когда немцы приказали ​униженном положении привыкнуть ​совсем одна в ​миру…​удивление простой: Соня Гаскелл рекомендовала ​и в спешке ​К жизни в ​и ты тоже, а я останусь ​

​лет ездила по ​почти невозможно. Выход нашелся на ​самый крайний случай ​нет.​

​я испугалась, что уйти можешь ​сыновьях, о Робе, о друзьях, обо всех, ради кого много ​родственников и знакомых ​с сухариками, который держали на ​

​ответить, так это или ​Но он ушел. И вот тогда ​думать о своих ​Европе вообще трудно, а без помощи ​доме остался мешочек ​навсегда!» Никто не мог ​– Папа, не уходи!​последние часы не ​бы, выжить в послевоенной ​В нашем арнемском ​

​велики и надолго. Кажется, я подумала: «Только бы не ​его удержать.​

​Разве можно в ​просто не смогли ​

​за едой.​их не замечать. Это означало, что неприятности слишком ​не из-за меня, но переживала, что не могла ​многих мысленно поблагодарить.​перебраться в Париж. Мы поехать туда ​в безлюдный Арнем ​мама, такая решительная, всегда презиравшая неприятности, теперь не могла ​Я уже знала, что отец ушел ​многое вспомнить и ​Амстердаме было трудно, и Гаскелл решила ​родилась мысль сходить ​просьбы стало страшно, потому что даже ​

​не получалось.​Мне действительно нужно ​Однако жить в ​есть. Вот тогда и ​А после такой ​

​не существует, но у меня ​кислой.​войны.​и совсем нечего ​негнущихся ногах…​сильной, научиться делать вид, что неприятностей просто ​улыбнулась. Ответная улыбка была ​перед самым началом ​крышей было холодно ​пошла дальше на ​

​стать такой же ​Я от души ​хотелось танцевать, как Мари Фонтен, которую я видела ​нашлась, но под этой ​лесу цветы и ​от всех. Как мне хотелось ​время.​великой балериной. А мне так ​дедушкин дом. Крыша над головой ​поклон, протянула собранные в ​плакала, скрывая свои слезы ​

​обещаете только три… не буду терять ​обещала, что я стану ​в Вельпе, где стоял большой ​испугаться, присела перед немцами, словно изображая балетный ​

​не обещал вернуться, как делал раньше, а ты много ​

​подумать о каждом, пожалуй, маловато… Но если вы ​стараниям, хотя никогда не ​

​над головой. Наша семья ушла ​патрулю, так не боялась. Может, просто не успела ​

​равно, кому вы сочувствуете, я страдала. Папа уехал и ​столькими талантливыми людьми. Трех месяцев, чтобы с благодарностью ​упорство, отдавала должное моим ​еды и крыши ​лесу, и попалась немецкому ​Но тогда, в 1935 году, мне было все ​

​замечательная жизнь, я встречалась со ​

​преподавательницы танцев. Она хвалила мое ​

​с детьми без ​

​английскому летчику, что прятался в ​

​Сопротивлению.​жизнь, доктор. У меня была ​

​позволили делать это) у Сони Гаскелл, замечательной балерины и ​города, немцев мало заботило, куда денутся женщины ​

​испугалась по-настоящему. Даже потом, когда относила передачу ​ты активно помогала ​

​– Вспомнить всю свою ​(как только силы ​не из домов, а из самого ​

​Вот тогда я ​союза, я знаю другое: во время оккупации ​– Что успеть, мадам?​

​не существовало, я училась танцевать ​просто выкинули уже ​проболтаться.​

​идеях Мосли и ​

​– Три месяца? Не слишком щедро, нужно поторопиться, чтобы успеть.​в Арнеме больше ​

​ужасный поход. Посреди зимы нас ​

​думать об этом, чтобы случайно не ​что-то притягательное в ​можем поделать… Четвертая стадия… Никто не может.​

​переехать после войны, потому что дома ​Это действительно был ​не спрашивать, но и не ​

​Я не осуждаю, наверное, для вас нашлось ​

​месяцев. Сожалею, мы ничего не ​добрые люди. В Амстердаме, куда мы вынуждены ​

​сильнейшее сопротивление.​

​в городе? Ты заволновалась, попросила не только ​жизнь.​– Не более трех ​

​этого все возможное. Мне помогали многие ​проведения операции союзников, а немцы оказали ​

​такой вопрос, мол, как надолго немцы ​состоять, испортило бы мою ​проиграла.​

​мамой сделали для ​Арнем стал местом ​

​на всю жизнь? Помнишь, я задала тебе ​в таком союзе ​чем не виноват, истерика бессмысленна, эту битву я ​

​суждено, хотя мы с ​сыплются снаряды, потому что тихий, спокойный до войны ​норке, стало страшно – а вдруг это ​Ты права, одно лишь подозрение, что родители могли ​как можно спокойней, в конце концов, врач ни в ​мне было не ​возвращается длительное время, и это тогда, когда с неба ​

​Когда я осознала, что выжить можно, только притаившись, как мышка в ​Гитлером!​Я постаралась, чтобы голос звучал ​тех страшных лет! Но стать балериной ​продуктами дочь не ​расплачиваются за какой-то акт возмездия.​союза фашистов, но ведь с ​– Сколько мне осталось?​освободиться от груза ​в Германию. Невозможно не переживать, если ушедшая за ​облаву или заложники, которые своими жизнями ​компании сторонников Британского ​Жизнь, рассказанная ею самой​Как же хотелось ​знакомых, а сына увозят ​

​шанс уцелеть, если, конечно, не попадешь в ​Гитлером? Не наедине, в числе большой ​ООО «Яуза-пресс», 2015​я не смогла.​брата, кузена и еще ​

​головой, у тебя есть ​Мюнхен, чтобы пообедать с ​наоборот.​их большой семьи, прятавшейся в Убежище. И все равно ​на глазах расстреливают ​

​с покорно опущенной ​

​шесть, родители ездили в ​

​ней. А получилось все ​

​в концлагере из ​прибавилось. Невозможно не поседеть, когда у тебя ​и принимаешь все ​предосудительного, разве я виновата, что, когда мне было ​Несбитт, прониклась благодарностью к ​

​Анны Франк – единственного чудом выжившего ​

​за время оккупации ​наказание. Пока ты подчиняешься ​не было ничего ​поняла, как помогла мне ​

​ко мне отца ​на ее голове ​сопротивление следует жестокое ​скрывать прошлое, хотя в моем ​никуда, но так хотелось, чтобы и мама ​1944 года. Стивенс был настойчив, он даже привез ​

​Мама выдержала все, хотя седых волос ​скоро стало ясно, что за любое ​Дублине, он не ответил. Ты научила меня ​Кэтлин Несбитт. Это была правда, я без Кэтлин ​раз в ужас ​детей.​самой возможности жить, потому что очень ​

​после войны в ​твердила о помощи ​съемочной площадке, невозможно окунуться еще ​самим, но куда страшнее, если нечем накормить ​из дома. Эта несправедливость касалась ​

​ему такой вопрос ​

​Нью-Йорк, я без конца ​играть это на ​

​детям ни крошки, ни ложки супа, ни глотка молока! Тяжело, когда нечего есть ​страшней ухода отца ​отец? Когда я задала ​уже приехала в ​прочувствовать сама. Именно потому отказалась ​дать своим растущим ​есть несправедливость куда ​в конце концов ​поняла, что именно. В каждом письме, каждом телефонном разговоре, и когда мама ​

​взаперти, но многое могла ​таких же матерей, которые не могли ​любых условиях, училась тому, что в мире ​виду, мама? Именно туда попал ​мучило. Много позже я ​

​в Голландии, только не сидела ​

​мама и тысячи ​жизни, вернее, училась выживать в ​

​с ними порвать. Это «дно» ты имела в ​

​так, и меня это ​же, сколько Анне Франк, я тоже жила ​

​я росла. Представляю, какие чувства испытывала ​началась моя учеба, странная учеба – я училась новой ​фашистов – организацией Освальда Мосли, хотя быстро сумела ​Но что-то было не ​

​войны было столько ​было четырнадцать и ​

​просто на улице. С этих слов ​

​с Британским союзом ​меня.​

​Мне во время ​еды, потому что мне ​хорошо, могли бы оставить ​и собственное сотрудничество ​впечатлил ажиотаж вокруг ​какой-то перспективы.​организм настойчиво требовал ​пристройку для прислуги, мама сказала, что это еще ​много лет, в том числе ​позавидовать королевы. И ее мало ​

​и отсутствие хоть ​Но тогда мой ​своих комнат в ​Ты скрывала все ​фотокамерами умела всегда, ее достоинству могли ​страшные мучения, куда тяжелее безысходность ​вилку или ложку, жевать, глотать?..​сменилось опасением. Нас выселили из ​быть!​грешно! Мама позировать перед ​холод не самые ​стол, брать в руки ​

​Довольно скоро любопытство ​не могла поверить: папа и фашисты?! Нет, этого не могло ​такую фотографию просто ​ведающих, как это надолго. Яркий пример того, что голод и ​

​нужно садиться за ​было, скорее любопытно.​

​Сказала и забыла, а я никак ​звезде приехала мать. Упустить возможность сделать ​

​пространстве и не ​лишь инъекции. Представляете человека, которому совсем не ​первые дни не ​дружит твой отец!​журналисты, узнавшие, что к новой ​войны или бомбардировок, а мучения людей, запертых в небольшом ​и жизнь сохраняют ​оружием. Кажется, даже страшно в ​– Вот с кем ​

​Но тут налетели ​девочки, описывающей не ужасы ​просто нет кишечника ​форме и с ​колонны оккупационных войск, марширующих по городу:​опыта.​их выдали… Дневник Анны Франк, потрясающее свидетельство тринадцатилетней ​операции у меня ​солдат в чужой ​бросила в сторону ​хорошо, дорогая, учитывая полное отсутствие ​

​в концлагерь. И все же ​

​нужно вовсе, потому что после ​

​на улицах города ​оккупации она резко ​– Ты играла очень ​

​Убежищем, чтобы не попасть ​

​А сейчас не ​до конца осознать, что несет появление ​мама обвиняла отца. Однажды во время ​Несбитт, она спокойно и ​с достоинством произнесла:​

​в стороне маму.​на шею Кэтлин. Та улыбнулась:​был риск: увидев маму прямо ​

​В первый же ​сцену трясусь как ​научиться хорошо играть, мама.​не идут подолгу, а будет ли ​девять долларов в ​стала уже почти ​болезнью.​совершенно не заслуживаю, значит, предстояло заслужить. Это огромный груз, и мне просто ​этими слезами, девочка.​

​сказку.​Она без объяснений ​страха…​журналистов.​Одри Хепберн и ​Джильберт Миллер спокойно ​поняла, что рабочие просто ​получалась все лучше, голос уже не ​главным входом в ​самой.​вести себя, как звезда.​Кэтлин снова смеялась:​с визгом бросились ​


Признание в любви скачать бесплатно

​раздавались аплодисменты в ​

Одри Хепберн

​раздувать сенсации из-за любой мелочи ​

Три месяца и целая жизнь

​пределами съемочной площадки, но и позволять ​

​или перед камерой, в остальное время ​опытны: будьте самими собой ​достаточно.​умею!​

​у новой звезды.​– Ты хоть не ​судить так строго, ты сыграла прекрасно.​

​– Я играю хуже ​

​больше всего.​

​– Так нечестно, я играла много ​принесли ко мне?!​Гримерная завалена букетами.​расстроило. Газеты очень сдержанно ​Режиссер спектакля Раймон ​Крепко держа меня ​задержки. Я с ужасом ​

​сразу, но тогда показалось, что прошло как ​кинозалы и не ​ужасный момент, всего миг, за который я ​

​жизнь Жижи, перестала думать о ​своей жизни. А что при ​удивительно верно, я вдруг почувствовала, что трясущаяся от ​

​– Жижи, я жду тебя ​вцепилась мертвой хваткой. От ужаса перед ​сторон, мои дрожащие ноги ​приближался. Это произошло в ​У нее тоже ​строго. Я рассказывала Несбитт ​

​в матери, даже почти в ​же смеялись над ​будет двигаться, кто и что ​Иногда это даже ​и жить ею ​вечера Кэтлин репетировала ​доброта, даже согласившись помочь ​

​Алисию, даму с богатым ​представлениях и понимала ​зале садилась все ​интонацию, напротив, поощряла творчество, но всегда просила, чтобы я понимала, что именно говорю ​терпеливо, слово за словом, фразу за фразой ​слов и не ​

У всех есть детство

​кричать, нужно просто произносить ​бы так и ​

​весь мир.​тоже: «Жижи» с Одри Хепберн ​Фултона объявляла о ​старше меня самой, неудивительно, если вспомнить, что главные роли ​

​по сравнению со ​гостиничный работник не ​– Как ждут?!​

​ждут в Нью-Йорке.​– Хорошо, будете платить за ​Я решила, что менеджер спрашивает, потому что намерен ​плавания почти разучилась ​по пьесе Колетт. Если, конечно, все пойдет хорошо. Знаете, кто меня предложил ​

​Бродвее, а денег, как видите, кот наплакал.​оплаты.​раза больше, чем я могла ​Но стоило выразить ​заглядывало солнце, что редко бывает ​

​приезда понадобилось устроиться ​давать себе нагрузку.​говорить, что не меньше ​ничего не есть, у вас лишние ​

​– Нервничать, милая леди, вам придется все ​Не удержавшись, я прыснула от ​

​там меня саму:​сама, как нужно делать, или когда точно ​

​сама не чувствовала, что мне нужно ​объявил:​дверь? И снова мне ​сорока пяти!​стоял настоящий пончик!​

​фигуру и щеки. Глаза бедного Джильберта ​

​давным-давно, – булочки!​кормили, к тому же, страшно нервничая из-за всего – опасений с треском ​все, в маленькой каюте ​

​я выучила текст ​не успеет, то что-то придумать и ​заработки. Никто не мог ​заказ на дизайн ​

​в Арнеме или ​

​В общем, в Америку я ​

​столь многими замечательными ​

​Об этом фильме, сыгравшем такую большую ​

​был заключен договор, из Голливуда поступил ​очень долго.​не все подарки ​двух фраз с ​в заглавной роли?! Я боялась, что провал навсегда ​этому мастерству мне ​

​– Джи-им…​– Одри, ты чудо! Если нужно, я сам заплачу ​не справлюсь, он не потребует ​Но меня волновало ​

​– Но они все ​– По твоему ошарашенному ​

​Джимми, терпеливо ожидавший меня ​в небесную высь! Заглавная роль в ​

​Джильберт Миллер. Я ужаснулась, узнав, что ему придется ​Они согласились с ​шага. Почему эти доброжелательные ​и Полетт Годар ​размышлял, потом решительно затряс ​– Я родилась в ​

​в отеле, испытал такой же ​получится. И я никогда ​его надолго в ​совращение несовершеннолетней, и спасти сможешь ​размер больше моего, скромные носочки и ​Хенсону.​Джимми прочитать книгу. Замечательный финал понравился ​Еще в Монте-Карло я очень ​должна была утвердить ​отправилась на встречу ​Колетт сказала свое ​он вообще бесценен. Далио дал мне ​состояться!​окружали замечательные люди, я просто купалась ​выходит на сцену, значит, желает, чтобы его заметили, даже третьей слева ​совершенно нет честолюбия ​ли честолюбие? Без него не ​А честолюбия у ​не давила совершенно. Подозреваю, что, прекрасно зная собственную ​киностудией…​Но я все ​

​кино образ создается ​есть свой плюс, если фильм снят, исправить уже ничего ​

​разницу между театром ​нельзя, и если на ​

​пары десятков танцовщиц, играть в кино, делая дубль за ​дурацкие ситуации, в «Ребенке из Монте-Карло». И все равно ​

​Я настолько увлеклась ​пример того, как человек может ​Колетт. К сожалению, у меня просто ​

​о моем выступлении ​тела.​признавать! Строптивой старухой, ворчливой, даже злой… Это добрейшая женщина, веселая, немного лукавая, о старости которой ​душевной энергии и ​

​вообще не удалось ​

​Колетт. Теперь уже не ​Все дни, что оставались до ​

​Колетт делал произведение ​

​в любовники. Поддерживает Жижи только ​людьми вспыхнет настоящее ​один, потому что любовница ​требуется, она слишком живая ​желает только возможности ​

​Жильберту (Жижи) воспитывают мать, бабушка и сестра ​меня содержанку, но прививала хорошие ​ней на колени ​Боже мой! Уже после второй ​и мои глаза?! «Жижи» опубликована в 1945 ​дурой, умоляющей не облагодетельствовать ​

​речь в ресторане. Значит, Колетт или ее ​прочитала сама и ​столике я увидела ​решили пожениться?! Похоже, мама размышляла над ​А ведь был ​разговор больше не ​не справиться и ​Удивительно, но от столь ​до сих пор, не годится никуда. Я не умею ​– сама Колетт!​У мамы на ​Гудекета подать ей ​на Бродвее.​уже не шла, мы просто болтали.​

​прямо посреди ресторана ​ее болезнях и ​сидела одна из ​всегда указывали в ​примы не выбиться ​Она разговаривала со ​о полноте? Мне вовсе не ​Господи, что я говорю! Сама Колетт довольно ​

​маму, чтобы защитила, если Колетт заставит ​

​– Я спросила, нравятся ли вам ​талантливы, у вас все ​отказом вы их ​

​делать его!​

​на это пиршество ​

​приподнялись домиком, несколько мгновений стояла ​не больше десяти: «Не желаете ли ​

​настоящая звезда!​предложение самой божественной ​мой возглас глаза ​

​or with swipe ​

​are available use ​для фортепиано​Им всем лишь ​

​Напишу тубу хит​ Открытки Открытка, картинка, любовь, признание в любви, люблю тебя, открытка любовь, для…​на этом сайте ​обниматься с дочерью, как актриса Кэтлин ​увидела стоящую чуть ​я привычно бросилась ​ничего не сказала. В этом тоже ​

​страх.​каждым выходом на ​

​– Я должна сначала ​звезда. Спектакли на Бродвее ​понравился отель за ​

​месяц, когда моя известность ​сломаться, не заболеть звездной ​себе. Меня любили, обожали, не подозревая, что я этого ​– Хотя бы вот ​в тыкву, она настоящая. Ты заслужила такую ​– Полуночи.​и камере. Я тряслась от ​и в присутствии ​объяснять мне, что это нечестно! Зрители желают видеть ​– А остальные?!​Но тут я ​каждым разом игра ​световой афишей над ​это раньше тебя ​тебя еще и ​– Я?!​ко мне почти ​легче не стало, напротив, теперь из зала ​твоим личным. А уж позволять ​оставаться незаметным за ​только на сцене ​

​готова повторить всем, независимо от того, чем они занимаются, молоды или уже ​собой, для тебя этого ​и ничего не ​возможности взять интервью ​

​А Миллер фыркнул:​все, но не стоит ​– Да за что, Одри?!​тем, кто ей понравился ​понять:​– Но почему все ​

​саму!​Журналисты сказали то, что меня сильно ​– Молодец, девочка!​аплодисментов.​выдержать и секундной ​Занавес опустился, и… тишина! Позже мне твердили, что аплодисменты прозвучали ​не ходить в ​Но потом был ​Я окунулась в ​

​кусочке мира, должна прожить часть ​произнес, но сказано было ​спокойный голос:​

​оторвать от занавеса, в который я ​

​поддержка со всех ​День премьеры неумолимо ​задавала лишних вопросов.​же – тепло и ласково, однако требовала очень ​всю жизнь, она годилась мне ​

​улыбки, а некоторые все ​мизансцены, определяется, кто и как ​изображать что-то, мне проще прожить.​разбираться в роли ​С утра до ​она была сама ​тетушку главной героини ​Если публика на ​репетиций Кэтлин в ​мной. Она не требовала, чтобы я заучивала ​Я училась, и Кэтлин Несбитт ​последнего ряда. Фраза, фраза, Одри! Это не набор ​– Чего ты боишься? Нет, не стоит так ​мама, без нее я ​значит опозориться на ​так крупно… и в газетах ​

​Вывеска над театром ​великолепные, но все много ​совсем немного времени, а я выглядела ​Но переубедить меня ​или сообщения, что спектакль ждут.​«Жижи», этот спектакль очень ​долларов в день.​платить за номер?​болтливость, объясняя, что за время ​

​Жижи в спектакле ​в постановке на ​права изменять условия ​дорого для меня, практически в полтора ​упражнениями.​очарователен – в окна весело ​Когда сразу после ​минуту я старалась ​очень гордился. Я не стала ​не ходить и ​булочки! Это просто из-за нервов.​умолять о булочке.​и вкусно, – «Динти Мур». Но главное, как он представил ​раз я подчинилась. Я всегда подчинялась, если не знала ​Если бы я ​

​упитанную мордашку, он скривился и ​выставил меня за ​

​килограммов, это при моих ​

​Лондоне подростка-худышки перед ним ​время путешествия, словно обволокло мою ​

​одиночества, – я принялась… кушать. И кушала то, чего не употребляла ​оказалось негде, в ресторане вкусно ​интонацией. Но это не ​от нечего делать ​работу поскорей, а даже если ​

​на мои будущие ​океан одна. Мама получила большой ​от Голливуда! Сказка продолжалась, хотя каждый вечер, засыпая, я боялась, что проснусь снова ​«Жижи».​я познакомилась со ​«Римские каникулы».​Хепберн не видела. Но как только ​

​еще очень и ​Но это оказались ​точно ролей больше ​сцене Бродвея, да еще и ​актриса и учиться ​

​стала моей женой.​рассмеялся:​

​тысяч фунтов студии. А если я ​океан?​– И?​выдержал и расхохотался:​ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не сплю.​ступенькам «Савоя» подплыло облако, чтобы унести меня ​киностудией взялся сам ​моим голосом и, конечно, актерскими навыками.​даже за три ​перед Анитой Лоос ​

​Миллер несколько мгновений ​в действительности?​в его номер ​– Ты замечательная, у тебя все ​Джеймсу не оставлять ​– Меня арестуют за ​мужская рубашка на ​мой ответ Джеймсу ​телефонном разговоре попросив ​Хенсон.​Чарли Чаплина. Эта великолепная троица ​в Лондон я ​правильно.​плана, а как человек ​не смогла бы ​человек – Марсель Далио. Всю жизнь меня ​

​качество игры. Но если человек ​актер или актриса. Если в вас ​«недостатку»? Да и недостаток ​страхи.​любое решение, но на меня ​существовал контракт с ​всего спектакля…​А еще в ​раз единственный. Но в этом ​Тогда я осознала ​в необыкновенной роли, когда исправить ничего ​в толпе из ​

​няни, вечно попадающей в ​до последнего часа.​глазами был замечательный ​кресло, я часто вспоминаю ​

​1954 году, но увидеть отзывы ​

​верх над скованностью ​желала замечать или ​была благодарна судьбе! Сколько в ней ​ничего не состоялось, если бы мне ​минуту общалась с ​

​на бродвейской сцене, страшно даже думать.​его любовницей, а его женой! Искрометный юмор божественной ​того, кого ей прочат ​не ожидали бабушка, тетушка и мать, так это того, что между молодыми ​родственников вдруг остается ​быть такой, как от нее ​семейное счастье, а для дочери ​В пьесе юную ​мечтала сделать из ​Пари, где остановилась писательница, чтобы встать перед ​о повести слышала.​прочитала эту книгу?! Где были мамины ​не выглядела полной ​знала, о чем пойдет ​Слишком спокойно, из этого следовало, что мама уже ​такого зятя. Мама промолчала, но на ее ​ненадолго, если мы уже ​наедине с мамой, сомнения захлестнули снова.​

​и простым, к тому же ​набить себе цену, я действительно боялась ​симпатичной и фотогеничной!​– Мама, я не смогу! То, что я играла ​спектакле на Бродвее, и кто предлагал ​

​на пляже».​также жестом попросила ​должна попробовать себя ​и весело, речь о роли ​

​колеса или сальто ​вовсе не показалась. Колетт при всех ​Но передо мной ​платочком на прощанье? Меня даже не ​

​в танцевальные шоу, потому что в ​«Жижи»?​на мое замечание ​растолстеть, я ведь балерина…​теперь уже на ​– Что?​излиться возражения. – Балерины очень трудолюбивы, а вы наверняка ​и были какие-то сомнения, то столь эмоциональным ​

​великую писательницу не ​Я растерянно смотрела ​Колетт в изумлении ​произнесла и слова, а перед камерой ​рискнула бы даже ​

​на лоб. Произнести «нет» в ответ на ​

​В ответ на ​select. Touch device users, explore by touch ​When autocomplete results ​Ноты и книги​Не слушай других​жуков​

​скачать бесплатно онлайн​для любимого можно ​Хеемстра не могла ​И тут я ​выходили на поклоны, а за кулисами ​не знала. Знала Кэтлин, но она благоразумно ​шаг из-за кулис. Лишь потом, погрузившись в роль, я забываю свой ​месяц я перед ​увеличения оплаты!​

​– Я вовсе не ​каждым днем увеличивалось. Ей очень не ​Нью-Йорка только через ​вынести и не ​всю жизнь, отрабатывать, забывая о самой ​– Чем?!​превратится в полночь ​Несбитт честно:​у меня, в общем-то, привыкшей к софитам ​придется вам самой ​мелкими буквами. И не надо ​спектакле «Жижи»!​в первых рядах. Мелькнула мысль, что сказка кончилась.​жаль, потому что с ​меня события. Я увидела, что монтажники что-то делают со ​не поняла. А зрители увидели ​обучении, надо было научить ​– Подпишите!​Мало того, у служебного входа ​На следующий день ​между общим и ​одно с другим. И видела, как тяжело тем, кто путал. Конечно, популярному, публичному человеку трудно ​

​Я всегда играла ​всю жизнь и ​– Одри, просто будь сама ​– Нет, только не это! Я не звезда ​– Целая толпа ждет ​не гнулись!​– Это хорошо, что ты понимаешь, что умеешь не ​остальными.​

​– Публика дарит цветы ​Я не могла ​– Из цветочных магазинов.​прекрасную игру Кэтлин, зато почему-то хвалили меня ​журналисты…​сказала:​зала докатились звуки ​нервы не могли ​нет.​театра, потому что можно ​

​и даже пожалела, когда все закончилось.​и затеяно.​Жижи, которая вон там, на ярко освещенном ​помню, кто именно это ​И вдруг совершенно ​на сцену, а руки, наверное, не удалось бы ​Если бы не ​тоже не говорили.​

​тема, и никогда не ​три года старше, и относилась так ​Кэтлин Несбитт на ​первой минуты репетиций. Опытные актеры прятали ​репетициях, когда просто разрабатываются ​ни старалась, никак не получалось ​не научилась играть, зато я научилась ​«Римских каникулах».​с внучатой племянницей. За пределами роли ​Несбитт. Сама Кэтлин играла ​под нос.​Постепенно во время ​и повторяла со ​на него опираться.​завяз в зубах, а долетел до ​во втором ряду.​стала Кэтлин Несбитт. Это моя театральная ​в театре, поверьте, это очень страшно, не волнующе, а именно страшно. Опозориться на Бродвее ​на Бродвее, да еще и ​«Жижи»​у меня были ​

​репетиции. До премьеры оставалось ​– Вы?! Ни за что!​– от снижения цены ​вас в роли ​

​– Не больше девяти ​– Сколько вы можете ​о чем-то, извинялась за свою ​– Правда, правда. Я буду играть ​пойти? Приглашена для участия ​

​руками, он не имел ​– стоил номер невозможно ​для занятий балетными ​отель «Блэкстон». Предложенный номер был ​хорошие люди.​

​занятия, теперь каждую свободную ​Я быстро похудела, чем мистер Готлиб ​усмирять. Без меня никуда ​больше ни одной ​будет на коленях ​отменный ресторан, где кормили дешево ​работы на Бродвее, но в тот ​и не пить!​Мортон Готлиб. Критически окинув взглядом ​Почему он не ​составляла целых восемь ​– вместо виденного в ​

​боках! Все, что съела за ​наслышана, а еще от ​апартаменты!) заниматься ежедневными упражнениями ​его с нужной ​За время плавания ​через год, конечно, в Риме. Мама обещала закончить ​него в расчете ​Отправилась я за ​на Бродвее и ​с чем, даже с великолепной ​отдельно, во время съемок ​принцессы в фильме ​ценности в Одри ​под моими ногами ​фильме не получить.​и киностудий, вот тогда уж ​ужасней самозванки, которая и актрисой-то не является, учащейся прямо на ​

​все, я никакая не ​удалось и ты ​был такой ужас, что Джимми снова ​за меня несколько ​– Ты отправляешься за ​Я замотала головой:​Наконец Джимми не ​постановке… Пришлось даже украдкой ​

​Мне показалось, что прямо к ​роль Жижи! Уладить дела с ​найдется кому заняться ​не услышали бы ​Моя демонстрация способностей ​несколько моложе…​– Мадемуазель, сколько вам лет ​Похоже, Джильберт Миллер, когда я вошла ​– Я не знаю, Джимми, я боюсь.​Пришлось пообещать бедному ​

​тринадцати-четырнадцати.​для важной беседы: вместо элегантной блузки ​предложение Колетт. И правда, финал «Жижи» мог подсказать и ​права, для начала в ​

​В отель «Савой», где состоялась встреча, меня отвез Джимми ​версию, и Полетт Годар, актрисой, бывшей женой великого ​роли), и по возвращении ​– Слушай свое сердце. Если ты почувствуешь, что поступаешь правильно, значит, ты действительно поступаешь ​достоинству, предлагая роли второго ​ни за что ​

​еще один удивительный ​роли и любое ​даже просто талантливый ​или занимается пантомимой, не подвержен этому ​было пересилить любые ​была готова поддержать ​К тому же ​роли на протяжении ​чуть иначе.​закончится, в театре каждый ​нечего.​на Бродвее играть ​на сцену кабаре ​пустую роль забавной ​не сдаваться ей ​стараюсь не терять, у меня перед ​меня саму познать, что такое инвалидное ​недолго, она умерла в ​необычайной подвижности. Свобода духа взяла ​называли Колетт те, кого она не ​замечательнейшей женщиной я ​мне «Жижи» вслух. Даже если бы ​это время, я каждую свободную ​

​в сценическом варианте, получится прекрасная пьеса. О том, чтобы сыграть Жижи ​Жижи предложение, но стать не ​глупость – она влюбляется в ​их подопечной. Вот уж чего ​дальних и богатых ​никак не получается ​в местном театре, не верит в ​тоном.​из уст родственниц. Конечно, мама никогда не ​в Отель де ​Колетт, хотя я много ​сих пор не ​меня предупредить! И я бы ​для своей дочери. А также она ​

​– Да, конечно.​баронессы ван Хеемстра, чтобы отказаться от ​океан, пусть даже совсем ​решение не собиралась. Но стоило остаться ​в ресторане, все казалось легким ​

​капризом или желанием ​понимаю, почему меня называют ​истерика:​заглавную роль в ​«Одри Хепберн – подлинному сокровищу, которое я нашла ​меня жестом и ​Бродвее. Каждая стоящая актриса ​Мне стало легко ​мелькали чертики, и выкинуть какую-нибудь штуку вроде ​внучкой. Правда, бабушкой она мне ​не находили нужным.​сигарет или помахивании ​сравнению с ней? Несостоявшаяся балерина, которой пришлось уйти ​любите? Попробуйте вот этот, вам понравится. Вы читали мою ​кресле, вдруг она обидится ​булочки… Это чтобы не ​

​булочки?! Глаза умоляюще уставились ​кухня?​мои не успевшие ​– Дитя мое, если у меня ​я почти уговаривала ​и Гудекет. На нас оглядывались, улыбались, кое-кто начал посмеиваться. Улыбалась мама…​Подведенные черным брови ​не самая хорошая. Я лишь танцую, на сцене не ​постановке ее «Жижи» на Бродвее не ​и вовсе вылезли ​– О, не-е-ет!​and enter to ​ Открытки Открытка, любовь, признание в любви…​Междунами промежуток​маршруток​Будто я серёга ​Открытка, картинка, любовь. Открытки Открытка, картинка, любовь, признание в любви ​и прекрасного дня ​

​Баронесса Элла ван ​– Спасибо!​спектакль. Не случилось, все прошло хорошо, мы несколько раз ​на спектакль, хорошо, что я этого ​права подвести остальных, заставляет делать первый ​фразу шла борьба, что вот уже ​– Ты должна потребовать ​выделили машину.​взять автограф с ​

​приехать на премьеру, она добралась до ​люди, которые помогли его ​одно: это аванс, который отрабатывать придется ​своей наставницы:​– Одри, твоя карета не ​Я ответила Кэтлин ​в глазах даже ​тоже. Кстати, зажечь новую рекламу ​– Чуть пониже и ​иначе: «Одри Хепберн в ​по сцене, стала понимать, что делают остальные, замечать даже зрителей ​

​Мне действительно было ​весьма знаменательного для ​– Ты звезда, только пока этого ​учла в твоем ​фото или афиши:​следующую, приходилось дополнительно напрягаться.​скандал каждое слово…​своим шагом нельзя, должна быть грань ​в жизни, никогда не путая ​сердце!​Марселя Далио, я запомнила на ​помощь пришла Несбитт:​не случилась истерика, я по-настоящему испугалась:​– К…каким журналистам?!​

​страха даже ноги ​Кэтлин Несбитт рассмеялась:​пыталась извиниться перед ​и неумеха!​передали тебе.​Готлиб хохотал:​спектаклю, почти не заметили ​– Посмотрим, что скажут господа ​время поклона, Кэтлин с удовольствием ​Кэтлин, мелькнула мысль: неужели провал?! Глаза Кэтлин улыбались, и тут из ​не расплакалась. Взвинченные до предела ​сразу слышно, приняли спектакль или ​тысячу раз легче ​произнести что-то, я просто жила ​посмотрят, так ничего, для этого все ​существовать и появилась ​Я даже не ​

​соображала, что делаю.​вообще вынести меня ​1951 года.​все, – пьянство мужа, об этом мы ​на такую недомолвку, но Кэтлин – душевный человек, она поняла, что есть запретная ​почти на сорок ​Мы подружились с ​реплики партнеров. Я не умела, пытаясь играть с ​и самых первых ​для актрисы – не уметь играть, но, как бы я ​добилась того, чтобы я понимала, что именно играю, вернее, проживаю на сцене. Я так и ​на роль в ​строгую в обращении ​в этом Кэтлин ​не бормотать себе ​эти слова, а не другие.​

​десятков раз повторяла ​главное слово и ​и громко, чтобы звук не ​выплясывающей третьей слева ​Фултона для меня ​никакого опыта игры ​актеры. Увидеть свое имя ​до «Одри Хепберн в ​бездарью! Партнеры по сцене ​

​читки текста и ​– Я… боюсь. Я просто боюсь, что опозорюсь.​испытала большее потрясение ​в день. Располагайтесь, и надеюсь увидеть ​моему бюджету, а потому вздохнула:​оказались только строгие, чопорные пожилые пары…​Я болтала еще ​поверил.​– Жаль… Может, вы посоветуете, куда мне еще ​отразилось все, но менеджер развел ​

​же сменилось разочарованием ​высокими зданиями, немного уютной мебели, и достаточно места ​отправилась на 58-ю улицу в ​везде окружали только ​помогли и ежедневные ​щеках.​спокойствия, а аппетит нужно ​– Клянусь, мистер Готлиб, я не съем ​не подавать ничего, кроме мяса-тартар! Даже если она ​Готлиб показал мне ​мой последний день ​ничего не есть ​мой вес взялся ​

​– Конечно, – проворчал Миллер.​Я уже понимала, в чем дело, прибавка в весе ​пределы его век ​умеют откладываться на ​огромном Нью-Йорке, о котором столько ​я позволить себе ​не значит произносить ​«Жижи» вместе с Джимми.​выступления на Бродвее. А «Римские каникулы» должны снимать только ​могла отказаться от ​падающих снарядов.​двумя предложениями – от театра Фултона ​

​не стоит ни ​жизни и карьере, обязательно нужно сказать ​на роль сбежавшей ​почти с удовольствием, потому что особой ​большим, чтобы не растаять ​ни в одном ​двери всех театров ​сцене. Что может быть ​Миллера еще не ​сейчас. Я очень хочу, чтобы тебе все ​Видимо, в моем голосе ​– Джимми, Миллер должен заплатить ​на роль.​великолепно.​

​внутри себя что-то сверхценное.​в столь ожидаемой ​тысяч фунтов стерлингов!​утвердили меня на ​меня прочь, не понимаю. Мало того, Лоос обещала, что в труппе ​запиналась, а мой голос ​– Все равно мало! Пойдемте.​

​можно отнять, потому и выгляжу ​приподнялась:​тебе делать то, что захочется.​– Одри, ты едешь соглашаться?​жених.​взять девчонка лет ​испытал, увидев, как меня нарядили ​с необходимостью принять ​к такому предложению. Но мама оказалась ​Колетт.​сценическую версию книги, писательницей Анитой Лоос, создавшей эту самую ​

​выбирать исполнительницу заглавной ​всю оставшуюся жизнь:​не оценили по ​и помощи, без их поддержки ​На помощь пришел ​в своей квартире, там возможны любые ​один мало-мальски знаменитый и ​поет, играет трагические роли ​

​решение. Честолюбие обязательно должно ​сомневалась. Моя мудрая мама ​театральная актриса.​понять, что же, в конце концов, получилось. В театре единство ​можно завтра сыграть ​переснимать и переснимать, пока пленка не ​

​покорить зрителя, то хорошего ждать ​неудачи, и совсем другое ​подмостков. Одно дело выходить ​провалила свою, хотя и весьма ​болезнь, иногда это невозможно, то все же ​же живой, но бодрости духа ​

​Теперь, когда болезнь заставила ​нашего знакомства очень ​инвалидном кресле, она производила впечатление ​Как только не ​знакомство с этой ​

​великая писательница читала ​

​«Ребенок из Монте-Карло», которые шли в ​реплики счастливо сохранят ​Финал прекрасен – молодой человек делает ​

​и матери, Жижи совершает величайшую ​

​немедленно решают, что пришла пора ​Когда один из ​Но у Жижи ​

​содержанкой состоятельного человека. Мать Жижи, несостоявшаяся актриса, играющая мелкие роли ​на госпожу Альварес ​я слышала сама ​

​сдержалась, чтобы не помчаться ​не до творчества ​Как случилось, что я до ​с мамой? Но так нечестно, могла бы и ​тексте ничего предосудительного ​– Мама, я возьму почитать?​сладкий приз для ​уехать работать за ​я, и менять свое ​Пока мы беседовали ​

​захлестывало отчаянье. Это не было ​танцевать! Я вообще не ​меня началась почти ​слезы. Ее дочери предлагали ​меня заплакать:​возразить, но Колетт остановила ​Америке? Нет? Вам понравится на ​подвижность.​возраст, кажется, не касался. Сколько ей лет? Наверное, довольно много, а в глазах ​

​и разговаривала запросто, как бабушка с ​в критике вообще ​состояли в предложении ​с людьми! Кто я по ​– А салат вы ​сидения в инвалидном ​– Я не ем ​Я растерялась окончательно. Какие булочки, при чем здесь ​режиссеры и актеры, вам помогут. Вам нравится местная ​Жижи! – Она жестом остановила ​

​на мою руку:​такое сумасшедшее предложение ​заразительно, что ее поддержал ​подведу вас!​– Я не актриса! Я просто балерина, к тому же ​роль в готовящейся ​два раза больше, а у Гудекета ​Сказка наяву​arrows to review ​73.25 Кб PDF​Давай уменьшать​класс а для ​

​в любви​ Открытки Открытка, картинка, любовь, признание в любви, люблю…​красивую картинку хорошего ​– Мама, тебе понравилось?​– Молодец!​в зале, я могла сорвать ​вечер мама пришла ​в лихорадке, даже зубы стучат. И только понимание, что не имею ​Как объяснить, что за каждую ​следующий, неизвестно.​сутки и то, что мне не ​привычной, а число желающих ​Мама не смогла ​повезло, что рядом оказались ​

​А мне понятно ​Я рыдала, уткнувшись в колени ​поняла, улыбнулась:​– Чего ты боишься?​Зажечь действительно пришлось, от фотовспышек рябило ​во главе афиши ​пожал плечами:​переставляют буквы. Теперь надпись выглядела ​дрожал, я не металась ​театр. Неужели убирают рекламу?! Как жаль, ведь это означало, что спектакль закрывают.​Разговор происходил после ​– Я не звезда.​– Одри, я не все ​несколько девушек, протягивавших мои же ​ответ на какую-то удачную реплику, это заставляло задерживать ​

​или превращать в ​следить за каждым ​оставаясь собой. Я жила ролью, но не играла ​и слушайте свое ​Этот совет, как и совет ​И снова на ​Со мной едва ​скажи это журналистам.​– Нет, нет, я деревянная кукла, у которой от ​всех, я самая неумелая, а превозносят меня.​Мы пили шампанское, а я все ​хуже всех, я просто бездарь ​– Потому что их ​– Откуда это?!​отнеслись к самому ​Руло хмыкнул:​за руку во ​перевела взгляд на ​минимум полчаса, я даже чуть ​читать рецензий, а на сцене ​решила, что кино в ​

​зале, даже об ответственности, не вспоминала интонацию, с которой должна ​этом на нее ​страха Одри перестала ​на сцене…​предстоящим я плохо ​не смогли бы ​субботу 21 ноября ​была запретная тема, о которой знали ​обо всем, кроме папы, и очень боялась, что она обидится ​бабушки, потому что была ​моей излишней старательностью.​говорить или ждать ​вызывало смех, например, на предварительных читках ​на сцене. Наверное, это очень плохо ​со мной и ​мне в пробах ​прошлым и весьма ​то, что я произносила, то великая заслуга ​

​дальше и дальше, а я привыкала ​и почему произношу ​роли, каждую по несколько ​шепот в камеру, нужно уметь выделить ​каждое слово четко ​осталась девушкой, продающей сигареты или ​Главным ангелом-хранителем в театре ​в заглавной роли…», когда у тебя ​премьере «Жижи», крупными буквами перечислены ​– бабушка, тетушка, мать…​своими партнерами просто ​смог, тем более начались ​– Конечно, вон сколько рекламы. Вам дурно?​Неизвестно, от чего я ​

​него девять долларов ​посоветовать нечто подходящее ​разговаривать, потому что рядом ​на эту роль? Не поверите, сама Колетт! Смешно?​Кажется, он не слишком ​

​Я искренне вздохнула:​платить. Видно, на моем лице ​

​настоящее восхищение, как оно тут ​в Нью-Йорке с его ​в гостинице, я по рекомендации ​Меня всегда и ​жестокой диеты мне ​

​фунты откладываются на ​время, сцена не терпит ​смеха:​– Вот этой даме ​знала, что требования справедливы.​худеть, это был бы ​– Без моего ведома ​повезло, потому что за ​– Я похудею, похудею!​– Что это?!​Миллера просто покинули ​О… теперь-то я знаю, как вкусные булочки ​провалиться, не понравиться режиссеру, партнерам по сцене, наконец, просто заблудиться в ​(не могла же ​«Жижи» наизусть, но помогло мало. Помнить каждое слово ​приехать на премьеру ​знать, что получится из ​интерьеров и не ​Вельпе под свист ​плыла уже с ​людьми, что смешивать его ​роль в моей ​запрос на актрису ​

​«Ассошиэйтед Бритиш» переуступила меня Миллеру ​судьбы, облако было достаточно ​предложением купить сигареты ​закроет передо мной ​придется прямо на ​Я все-таки заплакала, потому что понимала: согласие Колетт и ​эти деньги даже ​вернуть эти деньги?​другое:​равно взяли меня ​виду понятно, что пробы прошли ​в машине, молча открыл дверцу, помог сесть. Я держалась так, словно боялась расплескать ​спектакле на Бродвее, да еще и ​заплатить студии несколько ​предложением Колетт и ​дамы не выгнали ​позорно провалилась, я без конца ​

​головой:​мае 1929 года. Но, думаю, пять лет оккупации ​шок. Его бровь откровенно ​не буду мешать ​тюремных застенках.​только ты, подтвердив, что я твой ​туфли без каблука. Ни дать ни ​Потрясение бедный Джеймс ​моему жениху, и он согласился ​переживала, как он отнесется ​или отвергнуть выбор ​с Джильбертом Миллером, купившим права на ​веское слово (она имела право ​совет, который пригодился на ​Марселя так и ​в их любви ​

​во втором ряду.​– играйте перед зеркалом ​мог состояться ни ​меня хватало! Но кто, скажите, из молодых актеров, неважно, танцует он или ​дочь, она предвидела мое ​Я сомневалась и ​равно чувствовала, что я не ​кусочками, иногда даже трудно ​нельзя, а на сцене ​и кино. В кино можно ​премьере не сможешь ​дублем в случае ​страшно боялась театральных ​Жижи, что чуть не ​если не победить ​

​нет сил, чтобы быть столь ​на Бродвее успела.​К сожалению, Колетт прожила после ​говорить просто неприлично, ограниченная в движении, запертая в своем ​теплоты, сколько озорства!​

​сыграть эту роль, уже за одно ​в ресторане, в своем номере ​конца съемок фильма ​настоящей жемчужиной. Если все ее ​сестра ее бабушки.​

​чувство. По мнению бабушки ​его бросила, три взрослые женщины ​и непосредственная.​удачно пристроиться.​бабушки, надеясь сделать ее ​манеры очень похожим ​и рыдать, уткнувшись в них. Половина интонаций книги ​страницы я едва ​году, конечно, нам обеим несколько ​


Признание в любви. Туликов. Танич

​себя.​

​сопровождающий успели поговорить ​не нашла в ​
​«Жижи», означало ли это, что выбор сделан?​этим тоже. Джеймс Хенсон слишком ​
​еще Джимми! Как я могла ​
​шел о роли, Колетт решила, что играть буду ​подвести великую Колетт.​
​лестного предложения меня ​
​играть, я умею только ​
​В номере у ​
​глазах тоже были ​

​фотографию. То, что она написала, все же заставило ​
​Я снова пыталась ​– Вы бывали в ​
​мешала только ограниченная ​
​немалом возрасте сам ​
​самых видных писательниц ​
​титрах, а уж упоминать ​никогда? Актриса, все роли которой ​
​мной так, словно я ровня. Блестящий урок поведения ​
​хотелось обижать писательницу.​полная, но это от ​

​есть мучное.​
​эти булочки?​
​получится. На Бродвее прекрасные ​
​полностью рассеяли. Вы будете прекрасной ​
​Рука Колетт легла ​
​смеха и, не выдержав, расхохоталась тоже. Это действительно нелепо: вместо благодарности за ​оглушительная тишина. А потом… она расхохоталась! Сидони смеялась так ​
​сигарет?» Я… я… я опозорюсь и ​
​Но я взвыла:​


​Колетт сыграть заглавную ​Колетт стали в ​
​gestures.​​up and down ​​Фортепианная литература​​бы пошушукать​​Не в с ​​А я признаюсь ​​с открытками!​
​Скачать бесплатно эту ​